ГОТОВ СТРАДАТЬ ЗА ИСТИНУ
Митрополит Филипп

Успенский собор был переполнен: наступила Крестопоклонная неделя – третье воскресенье Великого поста, – и все знатные кремлевские обитатели – князья, бояре, а с ними и челядь, холопы, другие служилые люди, – все явились приложиться ко святому кресту.

Ближе к иконостасу, прямо напротив южных дверей в алтарь, в храме стоит небольшая деревянная часовенка, украшенная затейливой резьбой. Это царское моленное место. Там, на Мономаховом троне сидит во всем черном, как схимник, сам царь и великий князь Иван Васильевич. За суровый нрав, за беспощадность к ослушникам его прозвали Грозным.

В тот день 1568 года Иван Васильевич был мрачен и хмур, как никогда. Даже его личная стража – опричники, – и те робели хотя бы оглянуться на царя: а ну как возлютует Грозный и обрушит свой гнев на первого попавшегося, – лучше уж не привлекать к себе его внимания!

Но Ивану Васильевичу было теперь не до служилого люда и не до бояр с князьями. В немилость к Грозному попал сам московский митрополит, которого царь когда-то едва уговорил принять Петров посох. Иван Васильевич рассчитывал, что его старинный друг Филипп Колычев будет решительно во всем с ним соглашаться, беспрекословно подчиняться его царской воле, оправдывать и благословлять любые его поступки. А митрополит оказался сам человеком своевольным и непокорным: вздумал перечить царю, упрекать в чрезмерной жестокости по отношению к неугодным подданным. Для очень многих, над кем нависла угроза царской немилости, Филипп был последней надеждой на спасение. Владыко, святый! – одинаково молили его и вельможи и холопы, – заступись! попроси за нас государя, чтобы смилостивился, не казнил! похлопочи! И Филипп, полагаясь единственно на Божие заступничество, без страха шел к царю и просил у него милости к опальным. Многих он спас от царева гнева, многие были ему обязаны жизнью. Понятно, что сам Филипп в результате все больше и больше навлекал на себя немилость Ивана Васильевича.

Полгода назад он явился в государевы покои и принялся выговаривать царю за казни, ставшие на Москве обычным, чуть ли не повседневным делом. Филипп сказал: «Державный царь! Облеченный саном самым высоким, ты должен более всех чтить Бога, от которого принял державу и венец. Ты образ Божий, но вместе и прах». Грозный тогда сурово возразил митрополиту: «Что тебе, чернецу, до наших царевых дел?!». – «Я – пастырь Христовой церкви, – смело отвечал Филипп. – Мы вместе с тобой должны заботиться о благочестии и покое православного христианского царства. Пусть водворится любовь на месте разделения и вражды». Но любовь тогда не водворилась ни в самой державе, ни между царем и митрополитом. Не внял Грозный увещеваниям высокого заступника за гонимых: казни и настоящих злодеев, и людей без вины опороченных продолжились. С тех пор царь только и ждал повода, как бы избавиться от своевольника митрополита.

В Успенском соборе, между тем, служба подходила к концу. Настал черед прикладываться ко кресту. Поднялся и царь со своего места. Но, прежде чем идти к аналою, он, по обыкновению, подошел к стоящему у иконы Спаса митрополиту, чтобы получить архиерейское благословение. Филипп же, увидев приближающегося к нему в окружении опричников Грозного, демонстративно отвернулся от него и, не отрывая взора от Спаса, принялся усердно молиться.

Иван Васильевич, естественно, понял, что означает такое поведение: сердится высокопреосвященный на царя за то, что тот не внимает его увещеваниям и продолжает карать всех, не разбирая особенно, кто виноват, а кто ни в чем не повинен. Остановился Грозный и стал терпеливо ждать, когда Филипп закончит молиться, – повернется же он, наконец, к нему!..

Но кто-то из услужливых царских холопов, чтобы показать Грозному свое усердие, грубо прервал архиерейскую молитву:
– Владыко! Государь перед тобою! Благослови его!
Оглянулся, наконец, Филипп. И так, чтобы во всем соборе было слышно, произнес:
– Государь! Ни в одежде, ни в делах не видно царя! У татар и язычников есть закон и правда, а на Руси нет правды. В целом свете уважают милосердие, а на Руси нет сострадания даже для невинных и правых. Убойся, государь, суда Божия! Мы здесь приносим жертву бескровную Богу, а за алтарем льется невинная кровь христианская!

Разгневался Иван Васильевич:
– Филипп! – воскликнул он. – Ужели думаешь переменить нашу волю? Не лучше ли тебе быть одних с нами мыслей?
– К чему же вера наша? – достойно отвечал митрополит. – Не жалею я тех, которые пострадали невинно: они мученики Божии. Но скорблю за твою душу.
– Нам ли противишься ты?! – совсем вышел из себя Иван Васильевич. – Увидим твердость твою! – пригрозил он.
– Я пришлец на земле, – твердо произнес Филипп. – Готов страдать за истину.
Ничего не ответил Грозный царь. Он повернулся и, громко стуча посохом, вышел из храма вон.

Больше Иван Васильевич не пожелал терпеть непокорного митрополита. И вскоре, прямо во время богослужения, в храм, в самый алтарь, ворвались опричники. Они сорвали с Филиппа его архиерейское облачение, вытолкали на улицу и, посадив в телегу, в какой обычно возят осужденных на казнь, увезли в заточение. Но царь все-таки не казнил народного любимца. Наверное, он страшился возмущений на Москве. Иван Васильевич повелел отправить Филиппа в отдаленный тверской монастырь.

Митрополит Филипп показал всем пример заступничества за слабых, гонимых, обездоленных, он смело обличал самого жестокого и своевольного из царей, совершенно не опасаясь за собственное благополучие, за саму жизнь. Русский народ не забыл своего бесстрашного заступника: впоследствии он был прославлен в лике святых, а его мощи перенесены в тот самый Успенский собор, в котором он когда-то обличал и увещевал Грозного царя.

Дни памяти св. Филиппа Митрополита Московского – 9 (22) января, 3 (16) июля и 5 (18) октября.

назад